Книги о 166-й стрелковой дивизии

 Часть 37. «В бараке вместе с нами лежали мертвецы»
(История жизни Ефросиньи Сергеевны Цепенниковой)

Наверное, в каждой семье есть человек, в судьбе которого сходится всё самое цельное и важное, что есть в фамильном характере. Таким человеком в семье Цепенниковых из Алтайского края была Ефросинья Сергеевна. Ее племянница, Татьяна Харина, свято хранит старые фотографии, на которых Ефросинья Цепенникова такова, какой была до войны, уходила на фронт и вернулась из лагерей.
Фрося была младшей дочерью в большой семье Цепенниковых Сергея и Матроны. Она родилась 24.09. 1902 году в г.Барнаул, а умерла в 2002 году. Её долгая жизнь была полна событиями. Семья была дружной, трудолюбивой и очень весёлой по праздникам. Фрося окончила гимназию, а в возрасте 18 лет вышла замуж по большой любви за молодого офицера Михаила Торопова и через год родила дочь Ангелину. К сожалению, муж её  после рождения дочери ушёл от Фроси, отказавшись содержать жену и ребёнка. Фрося вернулась с ребёнком в родной дом, в семью Цепенниковых. Горький опыт первого брака оставил в душе Фроси такой глубокий след, что она больше никогда не выходила замуж, хотя ей неоднократно поступали предложения, и чаще всего от очень достойных мужчин.
Фрося в тридцать лет пошла на курсы акушерок. Она входила в состав первого выпуска акушерского отделения Барнаульского медицинского техникума 1933 года выпуска.  Фрося с детства была трудолюбива, и настойчива, как и все дети в этой семье. Она пережила такое, что нам бы показалось пережить невозможно, но в ней не было ни озлобленности, ни ожесточения. Она всегда улыбалась. А ещё – первым делом – гостеприимно старалась накормить всех, кто приходил к ней в дом. Наверное, таким людям свыше предназначено долго жить: тётя ушла в мир иной, когда ей было 100 лет.
Когда началась война, Ефросинье было 38 лет. Как медика её призвали в армию. Цепенникова была призвана в 166 стрелковую дивизию  и в звании ст. лейтенанта медслужбы служила в 72 отдельном дивизионном хлебозаводе. В октябре 1941 года в окружении под Вязьмой она получила тяжёлое ранение и контузию. Так она попала в плен.
На поле, усеянное живыми и мёртвыми красноармейцами, пришли немецкие солдаты. Они искали выживших. Возглавлявший группу офицер услышал слабый стон. Стонал вмятый в грязь боец в галифе и ушанке и с санитарной сумкой на боку. Офицер приподнял голову раненого. У того слетела шапка, и тёмные волосы рассыпались по плечам. «Дас ист фрау!», – удивлённо воскликнул немец. Он открыл походный термос и напоил русскую горячим кофе. Ефросинья Сергеевна потом говорила, что этот кофе вернул силы, когда уже казалось, что внутри – чёрная пустота.
Всех, кого подобрали, повезли в Холм, польский город, где был госпиталь для военнопленных. Там их некоторое время лечили, а когда они начали ходить, их пешей колонной отправили в Майданек, концлагерь под Люблином. Тётя Фрося была ещё очень слабой после ранения и контузии, но это никого не волновало. Её, как и всех, поставили в колонну и отправили пешим ходом в лагерь уничтожения. Колонну сопровождали автоматчики, они шли по бокам и позади колонны. Если кто-то падал и не мог встать, таких пристреливали, кто спотыкался и отставал, подбодряли ударами узких кожаных ремней, оставлявших на теле рваную рану. Рядом с тётей Фросей шёл здоровенный рыжий автоматчик. На его шее висел автомат, руки его лежали на автомате. Когда Фрося начинала спотыкаться, он делал шаг в её сторону и подставлял ей под локоть свою руку с автоматом, как только шаг её выравнивался, он убирал свою руку и отступал от неё на шаг. Пока колонна достигла Майданека, сопровождавшие успели убить очень многих. Фрося, благодаря рыжему благодетелю, дошла благополучно. Когда она вернулась в Барнаул, рассказывая о своих мытарствах, она обязательно говорила: «Не все немцы были фашистами, были и среди них добрые люди, а иначе я не смогла бы выжить». Некоторое время они оставались в Майданеке, где им предлагали подписать документ о том, что они никогда больше не будут воевать против Германии. За это их обещали отправить в Германию на лёгкие работы: полоть огороды, делать уборку в доме, готовить пищу—в общем жить нормальной жизнью в нормальном доме. Ни одна русская женщина из партии, где была тётя Фрося, такую бумагу не подписала и из Майданека всех славян во главе с русскими отправили в Освенцим – лагерь уничтожения. Но и здесь русским женщинам повезло: до их сожжения ещё не дошла очередь, а их уже отправили в Равенсбрюк. Здесь было всё то же самое: голод, побои, холод, издевательства. Всех узниц остригли наголо, одели в полосатые (в синюю и в серую полоску) платья и жакеты без подкладки. Нижнее белье – рубашка и трусы. Обувь – деревянные колодки. Первые советские женщины-военнопленные – 536 человек – прибыли в лагерь 28 февраля 1943 г. Вначале всех отправили в баню, а затем выдали лагерную полосатую одежду с красным треугольником с надписью: «SU» – Sowjet Union. Еще до прибытия советских женщин эсэсовцы распустили по лагерю слух, что из России привезут банду женщин-убийц. Поэтому их поместили в особый блок, огороженный колючей проволокой. Каждый день узницы вставали в 4 утра на поверку, порой длившуюся несколько часов. Затем работали по 12–13 часов в швейных мастерских или в лагерном лазарете. Завтрак состоял из эрзац-кофе, который женщины использовали в основном для мытья головы, так как теплой воды не было. Для этой цели кофе собирали и мылись по очереди. На обед узницы получали поллитра баланды и 2–3 вареные картофелины. Вечером получали на пятерых маленькую буханку хлеба с примесью древесных опилок и вновь пол-литра баланды. О том, какое впечатление произвели на узниц Равенсбрюка советские женщины, свидетельствует в своих воспоминаниях одна из узниц Ш. Мюллер: «…в одно из воскресений апреля нам стало известно, что советские заключенные отказались выполнить какой-то приказ, ссылаясь на то, что согласно Женевской Конвенции Красного Креста с ними следует обращаться как с военнопленными. Для лагерного начальства это была неслыханная дерзость. Всю первую половину дня их заставили маршировать по Лагерштрассе. Но женщины из красноармейского блока (так назывался барак, где они жили) решили превратить это наказание в демонстрацию своей силы. Кто-то из заключенных крикнул: “Смотрите, Красная Армия марширует!” Все выбежали из бараков, бросились на Лагерштрассе. И что же мы увидели? Это было незабываемо! Пятьсот советских женщин по десять в ряд, держа равнение, шли, словно на параде, чеканя шаг. Их шаги, как барабанная дробь, ритмично отбивали такт по Лагерштрассе. Вся колонна двигалась как единое целое. Вдруг женщина на правом фланге первого ряда дала команду запевать. Она отсчитала: «Раз, два, три!» И они запели:
«Вставай страна огромная, Вставай на смертный бой…».

Заключенные  и раньше слышала, как русские женщины вполголоса пели эту песню у себя в бараке. Но здесь она звучала как призыв к борьбе, как вера в скорую победу. Потом они запели о Москве. Наказание маршировкой униженных военнопленных превратилось в демонстрацию их силы и непреклонности.

Военнопленных, не отказавшихся от присяги Родине, не попросивших о спасительном гражданском статусе, в концлагерях пытались довести до уровня скота. Спасало то, что они держались сплоченной группой. И даже в нечеловеческих условиях стремились к гигиене, чистоте. Таких было немного, которые каждый день умывались и делали зарядку перед тем, как их ставили на «аппель» по нескольку часов заставляя стоять (руки по швам!) в полосатом платье-балахоне и под снегом, и под дождем, и под ветром, и на морозе.
 И еще соломинкой, которая удерживала в жизни тетю Фросю, была маленькая фотография дочери Линочки,  девочка осталась в далеком Барнауле, и у нее было очень больное сердце. Снимок этот Ефросинья приклеила на стопу: там ни одна дотошная охранница не додумалась бы искать! А вообще это чудо, что в течение всех пяти лет заточения женщине удалось сохранить это драгоценное фото!
 Последним лагерем был Берген – Бельзен в западной части Германии. Туда привезли всех оставшихся в живых женщин. Лагерь был на верхушке высокого холма, огороженного колючей проволокой, там стояло два деревянных барака, полные умершими и ещё живыми. Сначала их хоть и скудно, но кормили: сырыми овощами, иногда тёплой баландой. Но однажды, примерно в начале апреля 1945 года, узницы обнаружили, что их бросили: не осталось ни охранников, ни санитаров, ни поваров и не было никаких продуктов на кухне—их бросили умирать с голоду. Когда узницы съели всю траву вокруг барака и выпили всю воду из бачка у дверей, они поняли, что вряд ли выживут. Многие пали духом, они остались лежать на своих нарах в бараке, и даже по нужде не выходили наружу.

Администрация и служащие лагеря бежали, оставив истощённых узниц умирать от жажды и голода. И вновь советские женщины не теряли силы Духа! Чтобы напоить всех узниц, они привязывали трёх русских женщин друг к другу, опуская их, головами вниз в трехметровой глубины бетонные резервуары, где за сутки накапливался «конденсат» в виде луж, черпая воду небольшими плошками, они давали возможность напиться остальным – сами пили в последнюю очередь.
Узницы верили в освобождение, и эта вера звучала в песне, сложенной неизвестным автором:

«Выше голову, русские девочки! Выше головы, будьте смелей!
Нам терпеть остается не долго, Прилетит по весне соловей…
 И откроет нам двери на волю, Снимет платье в полоску с плечей
И залечит глубокие раны, Вытрет слезы с опухших очей.
 Выше голову, русские девочки! Будьте русскими всюду, везде!
Ждать недолго осталось, недолго — И мы будем на русской земле».

Всё это делали только русские женщины, больше никто из барака не выходил. Те, кто умирал, продолжали лежать на своих местах вперемешку с хилыми, а живыми оставались лишь те, кто двигался. Так всё и продолжалось до апреля 1945 года. Тогда около лагеря остановилась машина – это были американцы. Они обнаружили лагерь и вызвали советских военных. На момент освобождения в лагере было обнаружено свыше 35 тысяч трупов, а в живых оставалось около 30 тысяч человек.
 И только тогда всех – и русских, и людей других национальностей – стали вывозить из лагеря в их родные страны. Это случилось 14 апреля. Всю свою жизнь после войны  тётя Фрося праздновала 14 апреля, как свой второй день рождения.

После освобождении – фильтрационный лагерь и ежедневные проверки в НКВД, лишение всех прав… Поэтому главврач барнаульского роддома №1 сильно рисковал, принимая ее на работу акушеркой. Но он знал Ефросинью Сергеевну как крепкого профессионала.
И не зря! Тысячи барнаульцев могут считать ее своей крестной мамой — она помогла им появиться на свет.

 Потом   будут  найдены документы, из которых стало ясно, что Ефросинья Сергеевна Цепенникова не предатель, не трус, не немецкая подстилка – а герой и патриот своей любимой Отчизны, участвовавшая в концлагерях в международном движении «Сопротивления».
 В Государственном краеведческом музее Алтайского края существует фонд, посвящённый её героическому и славному военному прошлому.
 А мы, её племянницы всегда будем помнить уют её маленькой квартиры, красоту её движений, мыслей, речи. Одухотворённое, прекрасное лицо. И странные слова:
 «Не все немцы – фашисты…, не все фашисты – звери!»
 Умерла она в 100 лет, сохраняя до конца любовь к людям и жизни! Вечная память всем узникам фашистских лагерей, перенесшим нечеловеческие муки и сохранившим свои бессмертные души, не очернив их предательством Родины!

Моей любимой тёте, Ефросинии Сергеевне, посвящается:
(написано племянницей Татьяной)

Она под танки не бросалась
И не водила в бой солдат,
На высоте не закреплялась
И не носила автомат,

Но возле той черты незримой,
Где справа – жизнь, а слева смерть,
Осталась непоколебимой,
Себя смогла не пожалеть:

И был в её судьбе военной
Один совсем неброский штрих:
От подписи обыкновенной
Зависит, будешь ли в живых.

Подпишешь лишь одну бумагу—
Здоровье, госпиталь, паёк.
Нет подписи – тогда концлагерь,
Грязь, муки, тиф – на долгий срок.

И всё, что вынести пришлось ей,
Словами трудно передать:
Досталось нашей тёте Фросе
И холодать, и голодать,
И лишь одно не довелось ей—
Трусливо Родину предать.

И пусть дела её негромки,
Но честен путь её святой!
Склоните головы, потомки,
Пред этой женщиной простой!

Племянница тёти Фроси — Харина (Цепенникова) Татьяна г. Барнаул

1 comment / Add your comment below

  1. Спасибо автору книги «Солдаты и Комбаты» Александру Борисову за большой труд по сохранению памяти о воинах, которые боролись за освобождение Родины от фашизма.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *